Название: Хрустальные слезы
Автор: Rensong
Переводчик: Натали aka  Poltavka
Фандом: «The Pretender»
Пейринг: Джарод/мисс Паркер
Рейтинг: К+ (PG).
Время действия: post-«The Pretender: Island of the Haunted»
Отказ от прав: все права принадлежат Стивену Лонгу Митчеллу, Крейгу Ван Сиклу & К
Саммари: поскольку фиками с беременным Лайлом я не интересуюсь, выбрала, что нашлось более-менее в каноне. То, что вышло, далеко от идеала, однако...

Поворот ключа в замке прозвучал особенно громко по сравнению с тишиной в доме. Дверь открылась, и мисс Паркер наполовину вошла, наполовину упала внутрь, щелкнула выключателем и сбросила свои черные трехдюймовые «шпильки». Захлопнула дверь и прислонилась к ней, сгорбив плечи, будто на них давила вся тяжесть мира. Закрыв глаза, не заботясь о помятом костюме, она стояла и слушала безмолвие.
читать дальшеДом, милый дом, единственное место, где она позволяла рухнуть стенам отточенного сарказма и холодности, где слегка замедлялось ежедневное падение в бездну под названием «Центр». Здесь не было никого, чтобы запугивать и смущать; здесь начиналась свобода от вселенной смертельных заговоров и лжи, в которой она жила. Здесь она могла снять маску, являя измученную, усталую женщину, скрывающуюся под ней. Женщину, пресытившуюся ролью старшего загонщика, стремящуюся найти выход из “семейного бизнеса”.
Легкие тени под глазами (вместе со следами потерь) смягчили косметика и ночные кремы. Прошли месяцы с тех пор, как отец выпрыгнул из самолета со свитками, исчез из бытия одним нажатием кнопки и единственным шагом через открытый люк.
Разумеется, тела обнаружено не было, однако каковы шансы найти раненого человека в огромном океане? Милостивый Боже, совершенно безнадежно. Никто бы не пережил подобного падения… но кто когда-либо вообще умирал в Центре по-настоящему?
Она больше не знала, чему верить. После исчезновения отца – если он действительно был ее отцом – рухнула ее последняя опора. Сидни и Брутс остались единственной семьей, имевшейся у нее в запасе; ад, который они вместе преодолели за прошедшие пять лет, связал их куда сильней, чем гнилая кровь так называемого «реального» родства.
Но ни один из них не обладал той удивительной аурой власти, в которой она нуждалась, чтобы смягчать множащиеся удары. Вдобавок ей отчаянно не хотелось признавать, с кем она делит свои гены; она не доверяла Лайлу настолько, чтобы повернуться к нему спиной, а Рейнс... Рейнс был худшим на свете подонком, облаченным в дорогие костюмы и с волочащимся следом кислородным баллоном.
Дом был тайной лазейкой, последней возможностью побега в уют крашенных дощатых стен и теплых воспоминаний о месте, которое любила ее мать. Ее убежище, даже если оно казалось намного более холодным после смерти Тома. Пускай она все чаще сожалела, что возвращается в пустые стены, но, по крайней мере, ей было куда вернуться.
Мисс Паркер вздохнула, оторвавшись от двери, открыв глаза и проведя рукой по волосам. Она собиралась пойти к себе и принять душ, когда заметила на столике рядом с диваном маленькую коробку. Мисс Паркер подошла, нимало не удивившись собственному имени, написанному сверху размашистым почерком Джарода. Любопытно, какую загадку или воспоминание из прошлого он припас для нее этим вечером?
Острым ногтем она вскрыла скрепляющий створки скотч и распахнула их. Внутри находилась горстка абсолютно прозрачных стеклянных капель, вроде тех, что продают в магазинах для всяческих поделок, от раскрашивания бутылок до детских художеств, и маленькая карточка с тем крупным почерком, к которому она успела привыкнуть за эти годы.

ХРУСТАЛЬНЫЕ СЛЕЗЫ –
ДЛЯ ТЕХ,
КТО СКРЫВАЕТ СВОЕ СЕРДЦЕ
ПОДО ЛЬДОМ.
Будто по команде, раздался телефонный звонок. Все еще сжимая коробку, она потянулась через подлокотник дивана, чтобы снять трубку – уже зная, кто это.
– Список ближних, похищенных у нас Центром, становится все длинней, не так ли?
Мисс Паркер снова вздохнула и откинулась на мягкую диванную спинку.
– Центр не убивал моего отца, Джарод. Он все сделал сам.
– Не убивал? – повторил тот. – Все эти годы он находился в курсе событий. Даже когда ты считала его жертвой, в конце твой отец возвращался туда, откуда начал, дергая за поводок на твоей шее. Он всегда был Царем горы. Но я видел, как он открыл свитки, Паркер, и я видел выражение его лица, когда он их прочел. После всего, что от нас скрывали, неужели ты действительно думаешь, будто Центр сообщил ему всю информацию?
Она замешкалась с ответом. Вместо этого мисс Паркер сидела молча, обдумывая возможность, которая, как ни странно, никогда раньше не приходила ей в голову. Мог ли Центр скрывать от ее отца нечто столь важное столь долго?
Ей пришлось признать, что подобная вероятность существовала. В конце концов, удалось же им скрыть от него ужасную историю их рода, не так ли? Дедуля Паркер, любящий муж и отец, сошел с ума и убил свою семью после прочтения свитков. Если Центр утаивал такой лакомый кусочек почти 40 лет, если не дольше, то что еще они могли скрывать?
– Паркер?
Голос Джарода на другом конце провода вернул ее к настоящему, улетевшие с ветром нити мыслей сплелись заново. Однако сомнения упали в подготовленную почву, а сказанное было слишком правдоподобным, чтобы просто отмахнуться и забыть о нем.
Она потерла переносицу, предчувствуя скорую головную боль.
– Я не знаю, Джарод... В любом случае, я всего лишь скромная пешка в этой погоне, они мне никогда ничего не сообщают.
– Еще больше секретов, еще больше лжи... Почему ты так стремишься к душевным страданиям, Паркер?
Ее головная боль быстро переходила в мигрень, и у нее абсолютно пропало настроение выслушивать вопросы, на которые – и Джароду это было прекрасно известно – невозможно найти ответ.
– Потому что я – мазохистическая сука, которая всегда приползает обратно к хозяину, – парировала она более ядовито, чем собиралась. Паркер вздохнула и заставила себя понизить голос прежде, чем продолжить.
– Ты ожидаешь, что я уйду, Джарод? Я уже пробовала, и мы оба видели результат.
Она не смогла удержать слез, вспомнив о Томми, но быстро смахнула их.
– Ты говорил, что мы с тобой – заложники Центра, что он удерживал нас в плену все эти годы. В моем случае они просто немного удлинили привязь.
В трубке воцарилось молчание, и мисс Паркер позволила себе легкое торжество, заставив всезнающего Джарода растеряться. Но торжество было недолгим. В ее словах невольно прозвучала горькая правда, и они это знали.
– Итак, мы вернулись туда, откуда начали, – ответил он наконец.
– Это погоня. Мы никогда не будем свободны от нее, Джарод, – она, позволив душевной и физической усталости просочиться в голос. – Мы никогда не избавимся от вечной игры. Ты убегаешь…
– А ты догоняешь, – закончил он, и она слышала отражение своей усталости в его голосе. Бегство и погоня, это танец они танцевали всю жизнь, хотя с годами стало казаться, что роли поменялись. Как и в детстве, она постоянно за чем-то гналась – чувствами, воспоминаниями, любым средством, которое могло бы исцелить раны после смерти матери. И он всегда находился позади нее, якорем среди мрачных штормовых вод, ждал с распростертыми объятьями, когда она будет готова прибежать обратно.
– Я не сдамся, Паркер, – отрезал Джарод, прежде чем на линии раздались короткие гудки. Она отняла телефон от уха и подбородком нажала «Выкл.», тупо глядя в противоположную стену. Они никогда не прощалась, отчасти потому, что знали – уже через несколько дней судьба подбросит ей новую картину его бегства; отчасти потому, что она не сомневалась – он все еще ждет ее, ждет момента, когда она уступит и в итоге вернется обратно к нему. Вернется домой.
Паркер положила трубку, а затем уперлась взглядом в лежащую на коленях коробку. Хрустальные слезы, по одной на каждый раз, когда она сдерживала реальные… Слишком уж их много, подумалось ей.
Дом позволял укрыться, ощутить свободу – до следующего дня, когда маска вернется на положенное место, поэтому мисс Паркер закрыла руками лицо и наконец-то позволила себе расплакаться.

***
Далеко, в своем последнем по счету убежище, мужчина повесил трубку и поднялся с кровати, на которой сидел. Он вздохнул и провел рукой по темным волосам, которые сейчас были длинней, чем когда-либо, но не настолько, чтобы доставлять хлопоты. Джарод подошел к окну и слепо уставился в сырую темноту города, на стоянку дешевого отеля, приютившего его на этой неделе. Неоновая вывеска грязноватого бара напротив гудела и отражалась в оконном стекле разноцветными бликами, но Джарод ничего не замечал.
Его внимание привлекла маленьком белая коробка, стоящая на комоде рядом с окном. Он поднял ее и вытряхнул содержимое в руку. Несколько мелких стеклянных капель блеснули на его открытой ладони. Хрустальные слезы, в точности такие же, как те, что он послал Паркер. Самое близкое подобие с тех пор, как Центр и его симуляции накрепко внушили: слезы – плохо, они признак слабости и потому не должно демонстрировать их в чьем-то присутствии. Что ж, старые привычки умирают долго.
Хуже всего было то, что слезы он симулировать не мог. Он провел последние пять лет своей жизни, убегая; врываясь в людскую жизнь и пытаясь изменить ее к лучшему, однако оставлял их сразу после завершения дела, так и не задержавшись рядом с кем-то по пути. Это было долгое одиночество. Конечно, у него случались привязанности, однако они только добавляли боли, поскольку от них приходилось отказываться из-за грозящей близким людям опасности.
Поэтому Джарод цеплялся за свое прошлое, за поиски семьи, которую, возможно, никогда не найдет; цеплялся за тех немногих, кто затронул его сердце. К сожалению, это были те же люди, которые приказано доставить его обратно в ад, поглотивший большую часть его жизни – именно к этой части он желал бы никогда не возвращаться. Но только такую семью Джарод и знал.
Он вздохнул, закрыв глаза, сомкнул кулак вокруг хрустальных капель и сжал его так крепко, что ногти впились в плоть. Поднял руку, сжимавшую прозрачное стекло, к губам, позволил сиротливой слезе скатиться на щеку. Он был пойман в ту же ловушку, что и Паркер, в ловушку мира, где одинокое страдание не оставляло места эмоциям.

Но даже в их одиночестве они могут страдать вместе.

А мисс Паркер я обязательно накапсю.