Фо  Lusichka

С лицом измученным и серым,
на белой смятой простыне,
как жертва бешеной холеры,
лежишь коленками к стене.
Протяжно стонешь, как при родах,
трясётся градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа
застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку
струится пенная слюна.
Ты шепчешь жалобно и робко:
"Как ты с детьми теперь одна?"
В квартире стихли разговоры,
ночник горит едва-едва.
Темно... опущены все шторы…
У мужа тридцать семь и два. (с)